Rosary: Poetry of Anna Akhmatova (2 page)

Январь 1914

***

After the wind and the frost in the yard,

It was nice to have the fire warm me.

But I’ve failed to watch my heart

And here i
t was taken from me.

The lavish New Year’s party won’t adjourn,

Moist stems of roses catch the eyes,

But, in my chest, one can no more discern

The trembling dragonflies.

Oh, I’ve spotted the thief in the room,

I’ve identified him by his eyes.

But I’m frightened that soon, so soon,

He himself will return the prize.

January 1914

***

…И на ступеньки встретить
Не вышли с фонарем.
В неверном лунном свете
Вошла я в тихий дом.

Под лампою зеленой,
С улыбкой неживой,
Друг шепчет: «Сандрильона,
Как странен голос твой…»
В камине гаснет пламя,
Томя, трещит сверчок.
Ах! кто-то взял на память
Мой белый башмачок

И дал мне три гвоздики,
Не подымая глаз.
О милые улики,
Куда мне спрятать вас?

И сердцу горько верить,
Что близок, близок срок,
Что всем он станет мерить
Мой белый башмачок.

1913

***

… By the staircase, outside,

No one greeted me. On my
own,

In the moon’s unfaithful light,

I entered the quiet home.

Beneath the lamp’s green halo,

With a lifeless smile,

He whispered, “Cinderella,

You
r voice is so full of guile...”

The hearth is fading to embers,

The crickets pester anew.

Oh, someone, as a memento,

Took away my little white shoe.

And gave me three carnations.

Without lifting his eyes.

Oh, evidence – sweet sensations,

How can I keep you disguised?

And my heart is wrung in defeat,

Understanding that soon, anew,

He will measure all other feet

With my little white shoe.

1913

***

Безвольно пощады просят
Глаза. Что мне делать с ними,
Когда при мне произносят
Короткое, звонкое имя?
 

Иду по тропинке в поле
Вдоль серых сложенных бревен.
Здесь легкий ветер на воле
По-весеннему свеж, неровен.
 

И томное сердце слышит
Тайную весть о дальнем.
Я знаю: он жив, он дышит,
Он смеет быть не печальным.

1912

***

The eyes beg helplessly and dearly

For mercy. Can I ease their pain

As someone is uttering near me

His short and resounding name?

I cross the fi
eld along the trail,

Where silver timber logs are piled.

Down here the gentle gusts prevail,

As in the springtime, fresh and wild.

My heart, in torment, is receiving

The secret news with disbelief.

I know that he’s a
live, he’s breathing,

He dares to feel no sense of grief.

1912

***

Покорно мне воображенье
В изображенье серых глаз.
В моем тверском уединенье
Я горько вспоминаю вас.
Прекрасных рук счастливый пленник
На левом берегу Невы,
Мой знаменитый современник,
Случилось, как хотели вы,
Вы, приказавший мне: довольно,
Поди, убей свою любовь!
И вот я таю, я безвольна,
Но все сильней скучает кровь.
И если я умру, то кто же
Мои стихи напишет вам,
Кто стать звенящими поможет
Еще не сказанным словам?

1913, Слепнево

***

Imagination with submission

Depicts those cold grey eyes to me.

In Tver’s seclusion, I envision

And think about you bitterly.

A beauty’s captive, you are merry

There on the Neva’s distant shore.

My prominent contemporary,

You got what you’ve been asking for,

You ordered me: do not delay,

Go kill your love, we cannot wait now!

And here, weak-willed, I melt away,

Meanwhile anguish grows yet
greater.

And if I die, who will compose

My poetry to you, I wonder,

Is there another who could cause

The still unspoken words to thunder?

1913,
Slepnevo

Отрывок

…И кто-то, во мраке дерев незримый,
Зашуршал опавшей листвой
И крикнул: «Что сделал с тобой любимый,
Что сделал любимый твой;
Словно тронуты черной, густою тушью
Тяжелые веки твои.
Он предал тебя тоске и удушью
Отравительницы-любви.
Ты давно перестала считать уколы —
Грудь мертва под острой иглой.
И напрасно стараешься быть веселой —
Легче в гроб тебе лечь живой!..»
Я сказала обидчику: «Хитрый, черный,
Верно, нет у тебя стыда.
Он тихий, он нежный, он мне покорный,
Влюбленный в меня навсегда!»

26 декабря 1911

Fragment

… In the gloom of the trees, hidden from view,

Someone rustled the leaves and begun:

“What has your lover done to you,

What has your lover done;

Your eyelids are heavy as if outlined

In India Ink, dark and gruff.

In stifling torment
, he left you behind

In the hands of
the poisoner-love.

You no longer count the stabs of the needle -

And your breast cannot be revived,

It’s in vain that you try to always act gleeful -

You are better off buried alive!...”

I told the offender: “You’re cunning and shady,

A devil with no sense of shame.

He’s quiet, he’s gentle, and always obeys me,

And loves me, always the same!”

December 26, 1911

***

Настоящую нежность не спутаешь

Ни с чем, и она тиха.

Ты напрасно бережно кутаешь

Мне плечи и грудь в меха.

И напрасно слова покорные

Говоришь о первой любви,

Как я знаю эти упорные

Несытые взгляды твои!

1913

***

Real tenderness can’t be confused,

It’s qu
iet and can’t be heard.

Don’t bother, there’s really no use

In wrapping my shoulders with fur.

In vain you whisper sweet lies

Of falling under love’s spell,

Your stubborn and hungry eyes -

I’m afraid, I know them too well!

1913

***

Не будем пить из одного стакана
Ни воду мы, ни сладкое вино,
Не поцелуемся мы утром рано,
А ввечеру не поглядим в окно.
Ты дышишь солнцем, я дышу луною,
Но живы мы любовию одною.
Со мной всегда мой верный, нежный друг,
С тобой твоя веселая подруга.
Но мне понятен серых глаз испуг,
И ты виновник моего недуга.
Коротких мы не учащаем встреч.
Так наш покой нам суждено беречь.
Лишь голос твой поет в моих стихах,
В твоих стихах мое дыханье веет.
О, есть костер, которого не смеет
Коснуться ни забвение, ни страх.
И если б знал ты, как сейчас мне любы
Твои сухие, розовые губы!

Осень 1913

***

We will not drink from the same cup -

Neither water nor sweet wine is ours,

We will not kiss as the sun goes up

Or gaze at the night, on the sill for hours.

I breathe by the moon, you – by the sun
,

But the love that keeps us alive is one.

My loyal friend is constantly with me,

Your merry girlfriend is with you, likewise,

But you’re the reason for my misery,

I recognize the fear in your grey eyes.

Our evanescent meetings have decreased.

Thus we are fated to preserve our peace.

But in my verse, your voice is singing clear

And in your verse, my breath is always sighing,

O, there exists a fire that’s undying,

Beyond the reach of distances and fear.

And if you only knew just how transfixed

I am now by
your dry and rosy lips!

Autumn 1913

***

У меня есть улыбка одна:

Так, движенье чуть видное губ.

Для тебя я ее берегу —

Ведь она мне любовью дана.

Все равно, что ты наглый и злой,

Все равно, что ты любишь других.

Предо мной золотой аналой,

И со мной сероглазый жених.

1913

***

There’s a smile I make, just like so:

Barely moving my lips, just enough.

I have kept it for you, as you know, -

After all, it was given by love.

You can be disrespectful and stormy,

You love others, but that is all right.

There’s a golden lectern before me

And my grey-eyed groom by my side.

1913

***

Сколько просьб у любимой всегда!
У разлюбленной просьб не бывает.
Как я рада, что нынче вода
Под бесцветным ледком замирает.

И я стану — Христос помоги! —
На покров этот, светлый и ломкий,
А ты письма мои береги,
Чтобы нас рассудили потомки,

Чтоб отчетливей и ясней
Ты был виден им, мудрый и смелый.
В биографии славной твоей
Разве можно оставить пробелы?
 

Слишком сладко земное питье,
Слишком плотны любовные сети.
Пусть когда-нибудь имя мое
Прочитают в учебнике дети,

И, печальную весть узнав,
Пусть они улыбнутся лукаво…
Мне любви и покоя не дав,
Подари меня горькою славой.

1913

***

A loved one makes her demands at will!

But she who’s unloved has no say.

How happy I feel that the water grows still

Under the ice today.

And I shall tread – with Christ beside me! –

On this shroud, so fragile and light.

So our descendants can judge us rightly,

Keep my letters safe by your side,