White Flock: Poetry of Anna Akhmatova (11 page)

***

Не хулил меня, не славил,

Как друзья и как враги.

Только душу мне оставил

И сказал: побереги.

И одно меня тревожит:

Если он теперь умрет,

Ведь ко мне Архангел Божий

За душой его придет.

Как тогда ее я спрячу,

Как от Бога утаю?

Та, что так поет и плачет,

Быть должна в Его раю.

1915

***

He didn’t glorify or scold me

Like friends or enemies might.
He left his soul behind and told me:
It’ll be safer by your side.

I’m concerned with one thing only:
What to do if he should die, -

An angel will take him from me

And return his soul to the sky.

How will I conceal his soul then,

Keep it hidden from God’s eyes?

If it sings and weeps so holy

That it belongs in paradise.

1915

***

Там тень моя осталась и тоскует,

В той светло-синей комнате живет,

Гостей из города за полночь ждет

И образок эмалевый целует.

И в доме не совсем благополучно:

Огонь зажгут, а все-таки темно...

Не оттого ль хозяйке новой скучно,

Не оттого ль хозяин пьет вино

И слышит, как за тонкою стеною

Пришедший гость беседует со мною?

1917

***

My shadow remained and it pines there, listless,

In that light and blue room, it has settled down,

Past midnight it waits for the guests from
the town

And the enameled icon, every night, it kisses.

And in this house, not everything is pleasant:

They’ll light a fire, but darkness still persists…

The new housewife is wearied at the present,

The man drinks wine, perhaps, because of this,

As he can hear how, right behind the wall,

The guest and I are speaking in the hall?

1917

***

Двадцать первое. Ночь. Понедельник.

Очертанья столицы во мгле.

Сочинил же какой-то бездельник,

Что бывает любовь на земле.

И от лености или со скуки

Все поверили, так и живут:

Ждут свиданий, боятся разлуки

И любовные песни поют.

Но иным открывается тайна,

И почиет на них тишина...

Я на это наткнулась случайно

И с тех пор все как будто больна.

1917

***

The twenty first. Monday.
Night.

The outline of the capital in mist.

It had to be some idler who contrived

The happy fantasy that love exists.

And from laziness or acclimation,

All had believed him, went along:

Await
ing dates, and dreading separations,

And venerat
ing love in song.

But the secret’s revealed universally

To the others and silence’s upheld…

I had stumbled on it inadvertently

And since then
I’ve been rather unwell.

1917

***

Небо мелкий дождик сеет
На зацветшую сирень.
За окном крылами веет
Белый, белый Духов День.

Нынче другу возвратиться
Из-за моря - крайний срок.
Все мне дальний берег снится,
Камни, башни и песок.

Вот на крайнюю из этих башен
Я взойду, встречая свет...
Да в стране болот и пашен
И в помине башен нет.

Только сяду на пороге,
Там еще густая тень.
Помоги моей тревоге,
Белый, белый Духов День!

1916

***

The heavens sow a light rain

On the blooming lilac shrub.

While outside the white Whit Monday

Beats its wings, ascending up.

And today’s – a closing date,
My dear friend returns from sea.

Shores and towers, as of late,

In my dreams appear to me.

Climbing up the final tower,

I ascend to greet the light…

But only swamps and fields abound,

There’s no tower here in sight.

On the threshold, I’ll sit lightly,

There the shadows are still dense.

Come and aid me, white Whit Monday,

Ease this worry and suspense!

1916

***

Я знаю, ты моя награда

За годы боли и труда,

За то, что я земным отрадам

Не предавалась никогда,

За то, что я не говорила

Возлюбленному: "Ты любим".

За то, что всем я все простила,

Ты будешь Ангелом моим.

1916

***

I know that you are my reward

For years of struggle, sweat and pain,

For not accepting any sort

Of earthly pleasures under strain,

For never uttering the words

To my beloved: “You are loved,”

For me forgiving all to all, -

You’ll be my Angel from above.

1916

***

Не тайны и не печали,

Не мудрой воли судьбы -

Эти встречи всегда оставляли

Впечатление борьбы.

Я, с утра угадав минуту,

Когда ты ко мне войдешь,

Ощущала в руках согнутых

Слабо колющую дрожь.

И сухими пальцами мяла

Пеструю скатерть стола...

Я тогда уже понимала,

Как эта земля мала.

1915

***

These meeting didn’t leave

Any deep understanding of life,

No secrets and no grief –

Just a sense of struggle and strife.

Since morning my arms had trembled

With restless uncertainty, -

I had guessed the minute you’d enter

This evening to visit me.

I wrung the cloth in my fingers

At the table, sitting so close…

Even
then I had started to figure

Just how small this earth truly was.

1915

Милому

Голубя ко мне не присылай,

Писем беспокойных не пиши,

Ветром мартовским в лицо не вей.

Я вошла вчера в зеленый рай,

Где покой для тела и души

Под шатром тенистых тополей.

И отсюда вижу городок,

Будки и казармы у дворца,

Надо льдом китайский желтый мост.

Третий час меня ты ждешь - продрог,

А уйти не можешь от крыльца

И дивишься, сколько новых звезд.

Серой белкой прыгну на ольху,

Ласточкой пугливой пробегу,

Лебедью тебя я стану звать,

Чтоб не страшно было жениху

В голубом кружащемся снегу

Мертвую невесту поджидать.

1915

To the beloved

Do not send a loving dove my way,
Restless letters do not write to me,

With the March wind, don’t disturb my peace.

I have entered a green heaven yesterday,

Where the body and the soul find serenity

Underneath the tent of the poplar trees.

And from here I see a town shimmering,

Sentries and barracks by the palace there,

With a yellow Chinese bridge up above the ice.

For three hours you awaited me, shivering,

Wouldn’t let yourself wander down the stairs,

Only marveling at the starry skies.

As a gray squirrel I’ll ascend the alder tree.

As a frightened swallow I will scurry past,

As a swan I’ll call all throughout the day,

So the frightened groom doesn’t shrink timidly,

In the
azure snow that is whirling fast,

As he waits for his dead fiancée.

1915

***

Юнии Анреп

Судьба ли так моя переменилась,

Иль вправду кончена игра?

Где зимы те, когда я спать ложилась

В шестом часу утра?

По-новому, спокойно и сурово,

Живу на диком берегу.

Ни праздного, ни ласкового слова

Уже промолвить не могу.

Не верится, что скоро будут святки.

Степь трогательно зелена.

Сияет солнце. Лижет берег гладкий

Как будто теплая волна.

Когда от счастья томной и усталой

Бывала я, то о такой тиши

С невыразимым трепетом мечтала

И вот таким себе я представляла

Посмертное блуждание души.

1916

***

To Yuniya Anrep

Was my
fate altered to such an extent

Or did the game
end without warning?

Where are those winters when I went to bed

At six o’clock in the morning?

I’ve started living on a wild shore,

My life is hard but more composed
these days.

I simply cannot utter anymore

Neither an idle nor a tender phrase.

I can’t believe that Christmastide is nearing.

The steppe is shi
ning green so tenderly.

The sultry sunrays lap the shore, appearing

Like warm waves from the sea.

When joy would weary me, it seemed

That shivers overtook me whole

And of such peacefulness I dreamed

And just like that is how I deemed

The posthumously drifting soul.

1915

***

Как белый камень в глубине колодца,

Лежит во мне одно воспоминанье.

Я не могу и не хочу бороться:

Оно - веселье и оно - страданье.

Мне кажется, что тот, кто близко взглянет

В мои глаза, его увидит сразу.

Печальней и задумчивее станет

Внимающего скорбному рассказу.

Я ведаю, что боги превращали

Людей в предметы, не убив сознанья,

Чтоб вечно жили дивные печали.

Ты превращен в мое воспоминанье.